Семинар ЦФА ИЭА РАН — Проблемы палеоантропологии Кавказа

6 февраля 2020 г. после долгого перерыва состоялся семинар ЦФА ИЭА РАН. Он был посвящен проблемам палеоантропологии Кавказа.

С докладом и презентацией об интереснейших палеоантропологических находках раннего палеолита в Дманиси (Грузия) выступил С.В. Васильев. Дманиси -наиболее древнее местонахождение останков человека на территории Евразии в эпоху раннего плейстоцена.

Начиная с 1991 г. и по 2007 г. здесь были обнаружены останки пяти особей, черепа, нижние челюсти, фрагменты посткраниальных скелетов, последний череп был обнаружен в 2005 г и лишь в 2013 был опубликован (Lordkipanidze et al., 2013). Как полагают исследователи дманисских находок, заселение человеком данного региона связано с заключительной частью Олдувайского субхрона и началом горизонтов Матуяма хрона, которые датируются палеомагнитным методом в 1,75 млн. лет. Остатки фауны, обнаруженные вместе с антропологическим материалом, также подтверждают датирование Дманисских находок концом плиоцена или ранним плейстоценом (Vekua, Lordkipanidze, Rightmire et all, 2002).

Коллекция каменных орудий принадлежит индустрии Mode 1, сходной с Олдувайской в Восточной Африке. В докладе акцент был сделан на морфологическом описании и анализе черепа и нижней челюсти молодого индивида D2700/27352, изученных докладчиком, на фоне других дманисских находок, опубликованных первооткрывателями. Для авторского исследования была использована копия (клон) черепа D2700, хранящаяся в Музее Естественной истории Нью Йорка (США) (American Museum of Natural History), лаборатория которого славиться точностью в изготовлении клонов костей древнего человека. Наряду с традиционным морфологическим анализом был применен метод угловой морфометрии, разработанный докладчиком, позволяющий описывать и анализировать форму черепа и лицевого скелета вне зависимости от величины, и, таким образом, вводить в анализ взрослые и неполовозрелые индивиды, мужские и женские, что весьма существенно при дефиците находок.

Продемонстрированные докладчиком табличный материал и графики результатов многомерных анализов убедительно показали, что череп 2700 сходен с африканскими черепами Homo ergaster, Кооби Фора 3883 и Нариокатоме III, и даже с более ранними Homo, Homo rudolfensis. Докладчик придерживается точки зрения, что путь столь древнего человека за пределы Африканского континента из колыбели всего человечества – Восточной Африки – лежал на Кавказ через Ближний Восток и Переднюю Азию. Перемещаясь по южной части Евразии, древнейший человек, видимо, делал попытки пробраться и на север. Одним из таких путей на север Евразии и является Кавказский перешеек, дающий возможность пройти между Каспийским и Черным морями. Останки дманисского человека подтверждают предположение о первичности восточного пути миграции.

Доклад вызвал большой интерес и много частных вопросов о морфологических характеристиках других дманисских черепов. К сожалению, две последние находки хорошей сохранности были опубликованы авторами находок без каких либо метрических характеристик, копии черепов отсутствуют и эти палеоантропологические находки пока недоступны для серьезного морфологического анализа.

Следующий доклад был сделан М.М. Герасимовой. Он был посвящен антропологической характеристике населения Западной Алании VIII—IX вв. н.э. Докладчик рассматривала серии мужских черепов из скальных и грунтовых погребений на реках Уруп, Б. Лаба, М. и Б. Зеленчуки раннесредневекового времени. Ориентируясь на существующую археологическую литературу, атрибуцию материалов из изученных могильников авторами раскопок, докладчик рассматривает изученные им серии из скальных погребений (Гамовские навесы, балка Балабанка, Мощевая балка), как принадлежащие аланскому населению, носителю западного варианта раннесредневековой аланской культуры. Обобщенную серию из этих трех могильников (n=67) по мнению докладчика следует рассматривать как представляющую аланское население Западной Алании до принятия им христианства. В докладе обсуждалось место этого антропологического варианта среди других вариантов населения Алании. Для выяснения роли в формировании кубанского аланского населения адыгских групп, и взаимоотношений аланского населения различных регионов обитания, был предпринят межгрупповой канонический анализ. Кроме рассмотренных серий из скальных погребений и из погребений на городищах на тех же реках в анализе участвуют две серии из Адыгеи Казазово I и Казазово II, Казазово I имеет аналогии в археологическом плане с памятниками болгарского варианта салтово-маяцкой культуры , Казазово II увязывается с адыгским этносом. Территория Северной Осетии представлена 4 сериями, из погребений Змейского могильника и 2 сериями из Осетии из могильника Мамисондон, Верхнесалтовский и Дмитровский могильники представляют данные по населению донских алан. Следует отметить, что при любых сочетаниях КВ серии из Гамовского ущелья, Балабанки, Казазово 2, Мощевая Балка сохраняют свою группу. Взаимное расположение серий в пространстве двух и трех первых канонических векторов показывает сравнительно компактное расположение серий из скальных могильников верховий Кубани и серий из Адыгеи. Возможно, участие в морфогенезе раннесредневековых алан этого региона сыграли свою роль адыгские племена. Удаленное расположение серий из В. Салтовского и Дмитровского могильников в пространствах первых трех канонических векторов говорит об их достаточно удаленном сходстве на фоне анализируемых серий. Весьма возможно, что в данном случае играет свою роль археологический контекст, говорящий о принадлежности части погребенных к различным социальным стратам, на пример, к воинскому сословию. Расположение серий из могильников Мамисондон и Змейский на крайне противоположных полюсах заставляет более пристально и внимательно отнестись к археологическому контексту серий из Мамисондона, поскольку есть сомнения в их принадлежности аланскому населению. Тем более, что и по отношению к другим анализируемым сериям серии из Мамисондона всегда занимают обособленное положение.

Доклад вызвал оживленную дискуссию, инициированную вопросами археологов-кавказоведов, особенно со стороны В.Ю. Малашева и Д.С. Коробова, которые выразили сомнение в принадлежности так называемых скальных погребений аланам, а возможно мигрантам, переселенным хазарами для охраны ВШП, его Кавказского отрезка. М.М. Герасимова согласилась с тем, что следует поискать другие группы для сравнительных анализов.

Третий доклад был прочтен Н.А. Лейбовой и сопровождался интересной презентацией, рассказывающей нам о памятниках горной Ингушетии, откуда поступил изучаемый одонтологический материал. Доклад построен на результатах оригинального исследования ингушей — одной из автохтонных групп Кавказа.. Любые новые материалы по этому региону являются актуальными, а обращение именно к ингушам восполняет явный недостаток наших знаний по антропологии этой группы. Одонтологические материалы, лежащие в основе исследования, собраны авторами в ходе полевых работ в Ассинской котловине. К сожалению, материал, как подчеркивает докладчик, не позволяет, в силу сохранности, охарактеризовать особенности каждого индивида, поскольку в распоряжении исследователя чаще всего попадают или черепа или нижние челюсти. Одонтологические особенности были изучены в соответствии с принятыми отечественными программой и методикой, что обеспечивает надежность результатов и их сопоставимость с данными других авторов. Сравнительный материал очень малочислен и мало презентабелен. Имеются всего три ингушских серии, одна из них средневековая, была изучена В.Ф. Кашибадзе. Две другие были собраны среди современного населения Ингушетии Р. Кочиевым и В.Ф. Кашибадзе в 1970-е годы. Интересным представляется тот факт, что изученные докладчиком материалы существенно отличаются не только от ингушских, но и от всех одонтологических кавказских своей матуризованностью. Поскольку предложенные автором аналитические подходы являются современными и достаточными для адекватной интерпретации полученных количественных характеристик, выводы об отнесении изученной краниологической серии средневековых ингушей к матуризованному варианту, имеющему на Кавказе глубокие корни, представляются аргументированными, о чем убедительно говорили результаты различных статистических процедур, представленные докладчиком графически, в частности дискретный анализ данных по имеющимся группам эпохи бронзы и РЖВ.

Этот доклад также вызвал много вопросов и предположений. В.Ю. Малашев предложил более позднюю датировку изученных склепов. Было высказано предположение, объясняющее различия серий, исследованных В.Ф. Кашибадзе и Н.А. Лейбовой: у докладчика — организация выборки исходит из популяционного подхода, у В.Ф. Кашибадзе — суммарная выборка из одного региона. Недостаточная изученность антропологическая этого народа без учета природных и культурно-социальных генетических барьеров, а также демографической ситуации последних двух столетий ставит перед исследователем массу нерешенных вопросов.